После увольнения по выслуге лет из армии жизнь прошедшего все горячие точки полковника Сергея Анисимовича Чернова резко и безжалостно взяла трагический крен. Сначала, не справившись на зимней дороге с управлением, в автомобильной катастрофе погибла его жена Светлана. Года не прошло, как на старом, времён Отечественной войны снаряде подорвался сын Андрей, забросивший учёбу в институте и зарабатывавший большие деньги, тревожа солдатские кости в местах былых сражений, где полным-полно всяческих ценностей. По словам сына и его приятелей, чёрный рынок всё это добро мгновенно всасывал, требуя новых и новых вливаний. Чернов-старший подобные «мародёрские вылазки» не одобрял. Не уставал повторять, что надругательство над памятью павших не пройдёт безнаказанно. Что и случилось.
На сороковой день после похорон сына решился полковник переступить порог его комнаты. В ящике письменного стола сразу нашёл новёхонькую противопехотную гранату, с непонятной целью, в шутку может, обвязанную несколькими стодолларовыми бумажками. Деньги Чернов решил употребить на обустройство могил жены и сына, а гранату подорвать где-нибудь подальше, в подмосковных болотах. С такими благими мыслями отправился спать. Но, терзаемый мыслями о том, что предстоит тягостное беспросветное «доживание» в бетонной двухкомнатной коробке, выкуривая сигарету за сигаретой, окончательно прогнал даже намёк на дрёму. Так и лежал, тупо уставившись в заснеженное, освещаемое уличным фонарём окно.
Окно между тем повело себя престранно. В отсутствие ветра стёкла начали сильно дребезжать. Деревянная коробка, поёрзав, с визгливым скрипом двинулась вперёд, и, преодолев по воздуху расстояние не менее полуметра, обрушилась на вскрикнувшего от неожиданности и боли Чернова. Особенно от осколков стекла пострадали ноги. Матрас в считанные минуты пропитался кровью. Полковник, обильно полив раны йодом и замотав обрывками простыней, принялся заделывать зияющий оконный проём, используя одеяла. Капитальные ремонтные работы он перенёс на утро.
Повидавший всякое боевой офицер, он, совершенно сбитый с толку, бросил в угол шинель и, усевшись на неё, принялся наблюдать за дверью, ведущей в комнату Андрея, уверенный, что дальнейшие события обязательно будут связаны с ней.
Дверь была закрыта на надёжный замок, врезанный сыном, как «непреодолимый барьер для любопытных родичей». Ключ от неё в связке с другими ключами теперь лежал в накладном кармане рубахи Сергея Анисимовича. Может быть, час минул, когда в кармане погорячело. Ключи явно начали нагреваться. Не успел Чернов вынуть их из кармана, как фланель рубахи загорелась. Пламя было ярким и почти не жгло. Полковник скинул рубаху. Брошенная на коврик, она обратилась в пепел. Тут сам собой щёлкнул выключатель. В свете стоваттной лампочки было видно, как пламя прыгает по комнате, оставляя пятна сажи где ни попадя.
Фейерверк поутих. Опасаясь пожара от не исправного выключателя, Чернов перекусил пассатижами и заизолировал провода, положив рядом с собой включённый аккумуляторный фонарь. Задремал. Послышались невнятные голоса в коридоре. Решив использовать массивный фонарь для самообороны, Сергей Анисимович пружиной сорвался с места и оказался в коридоре. Ровным счётом никого и ничего!
Никому, в том числе полковнику, в голову тогда, 16 января 2006 года, не пришло, что многоквартирный дом в спальном районе Москвы почтил своим присутствием полтергейст, отличный от своих «собратьев» повышенной изощрённостью.
Соседи угомонились. Подъезд затих. Подъезд, но не квартира полковника, где под утро начался форменный кошмар. Вот что рассказал о пережитом Сергей Анисимович:
«Пока я объяснялся с соседями, сатанински сильно, с кручением и расшатыванием, были вырваны запирающие вентили газовой плиты. Благо, у меня есть привычка на ночь перекрывать кран на магистральной трубе. Скрытая электропроводка с неменьшей мощью была выдрана из каналов под слоем бетона, аккуратно свёрнута в бухту и перенесена в кладовку. Пластмассовый кожух электросчётчика, его смотровое стекло изнутри были залиты жёлтой нитроэмалью, приготовленной мной для окраски царапин на кузове автомобиля. Двухкамерный холодильник сдвинулся на середину кухни и стоял в перевёрнутом виде. Вся стеклянная посуда – её в доме много – была буквально истёрта в порошок. Моя библиотека – двести с лишним томов – теперь годилась лишь на выброс: страницы книг слиплись, пропитанные отвратительно пахнувшей жидкостью. Откуда эта жидкость – ума не приложу. Можно долго рассказывать о причинённом ущербе. Вся квартира – сплошной ущерб. Эта беда – только малая часть большой беды. Испорченные вещи стали орудием насилия и, как бы точнее высказаться, предвестниками других событий – страшных и невероятных.
Совпадение или нет, но как только замки были поменяны, замок на двери комнаты покойного сына – так бы я сказал – осатанел. Железка принялась куражиться, издеваться, запугивать, не без участия ключей, которые то и дело исчезали из моих карманов. Замком, ничуть не сомневаюсь, манипулировал кто-то невидимый. На протяжении месяца невидимка регулярно становился видимым, зримым. Он являлся в облике моего сына Андрея. Я уверен, что это совсем не Андрей. То, что делал «пришелец», никогда не было присуще сыну. Мне подсунули оболочку, что-то похожее, что-то нечеловеческое в прямом смысле. Явления «нечеловека» начались после того, как в комнате Андрея один за другим прогремели три взрыва, принятых мной за детонацию взрывчатых веществ от взрыва гранаты, лежащей в ящике письменного стола...».
Услышав взрывы, Чернов, пытаясь открыть замок, долго возился с ключами, которые, хоть и свободно входили в скважину, не проворачивались. Изрядно намучавшись, полковник отправился за топором, намереваясь взломать строптивую дверь. Когда вернулся, глазам не поверил. Ключи, оставленные в скважине, сами собою повернулись, дверь сама собою распахнулась, впустив в дочерна выгоревшее помещение, где пострадало буквально всё, словно раздолбленное огромным молотом. От письменного стола уцелел только выдвижной ящик, в котором преспокойно лежала целёхонькая граната.
Что же тогда взрывалось? Пытаясь ответить на этот вопрос, Сергей Анисимович несколько часов выносил на свалку обломки мебели, горелую бумагу. Выбросил импортный велотренажёр, прочнейшую дюралевую раму которого неведомые силы искорёжили, словно картон, с лёгкостью взяв на излом. Комнату очистил.
Не останавливаясь на достигнутом, вымыл, обклеил обоями стены, восстановил электропроводку, побелил потолок, постелил линолеум. Перебрался в это единственное пригодное для проживания помещение, где из мебели были позаимствованные у соседей табурет и раскладушка, из посуды – купленные в хозмаге кастрюля, миска, ложка, стакан. Туристический примус принёс из гаража. Что ещё нужно для жизни аскета?
За неотложными делами даже забыл о буйном невидимке. Тот сам о себе напомнил, как только Чернов, устроив в соседней комнате плотницкую мастерскую, взялся за починку оконной коробки, её установку и остекление. Сергей Анисимович вспоминает:
С проблемой, свалившейся на меня, я решил сладить самостоятельно, не посвящая никого в происходящее. Куда там! Слух по микрорайону распространился быстрее звука. Я приклеил к входной двери объявление: «Любопытных господин Полтергейст не жалует и всегда наказывает!» Приклеил и, не отвлекаясь на праздные пересуды, за полторы недели привёл квартиру в приличное состояние. Ну, думаю, оставит меня теперь нечистый в покое.
Действительно, «террористических актов», порчи вещей больше почти не случалось. Зато зачастили бесплотные гости, главным среди которых был карлик, внешне поразительно похожий на Андрея. Визиты этой ватаги, выряженной в странные наряды из непрозрачного хрустящего и тихо позванивающего материала, приходились всякий раз где-то на четыре часа утра.
Задерживались весьма бесцеремонные и шумные «ребята», как правило, на час, всякий раз демонстрируя весёленькие чудеса, и всякий раз, нараспев, как заведённые, осведомляясь, понравились ли мне три взрыва гранаты, оставленной Андреем в наследство.
Я каждый раз утвердительно отвечал на эти абсурдные вопросы, опасаясь, что, если разозлю визитёров, они опять устроят погром в квартире. А так они ограничивались малым да удалым, выворачивая наизнанку мои представления о привычном мироустройстве и ходе вещей. До сих пор с трудом верю в то, что такое возможно. Поверьте! Возможно, сколь бы диким происходящее не казалось».
Визитёры щедро демонстрировали Чернову, как уверяли, посредством коряво и безграмотно написанных записок, «правдивые черты мира», в котором обитают и который есть «зеркальное отражение мира людей». Было на что поглядеть. Зрелища сопровождались ломотой в костях, головными болями и тошнотой у хозяина квартиры.
Завершились возгорания самым неприятным образом. Под утро, когда Чернов курил у приоткрытой балконной двери, появился карлик – двойник покойного сына. Появился он, и на полковнике жарко вспыхнул шерстяной спортивный костюм. Сбить пламя самостоятельно Чернов не смог. Шестнадцатилетний племянник Миша, который как раз гостил у дяди, не растерявшись, набросил на Чернова ватное одеяло. С огнём было покончено и с визитами полтергейста тоже.
Миша сказал дяде, что в дыму рядом с Черновым видел две красные точки – ни дать ни взять глаза – и слышал слова: «Нам тут плохо. Домов много. Нас там поймут, приютят».
О злоключениях Сергея Анисимовича Чернова кинодокументалисты японской компании «Виктор» сняли видеофильм, получивший название «Без комментариев».
